Н А С Т Р О Е Н И Е

Григорич! не хандри! лето будет - я знаю!

ХОЧУ ПОНЯТЬ

Верить можно лишь в то, что всегда понятно.
В непонятное как же возможно верить?
Непонятное, правда, порой занятно,
Только все-таки это – глухие двери.

Вот никак не пойму: почему, зачем
Божьим силам угоден лишь раб скорбящий,
Раб, повсюду о чем-то всегда молящий,
Уступающий в страхе всегда и всем?

Отчего возвеличен был в ранг святого
Тот, кто где-нибудь схимником век влачил,
Кто постами себя изнурял сурово
И в молитвах поклоны бессчетно бил?

Он не строил домов, не мостил дороги,
Он не сеял хлебов, не растил детей
И за чьи-либо горести и тревоги
Не платился в борьбе головой своей.

Он молился. Все правильно. Но молиться
Много легче, чем молотом в кузнице бить,
Плавить сталь иль сосны в тайге валить.
Нет, молиться – не в поте лица трудиться!

Но в святые возвысили не того,
Кто весь век был в труде и соленой влаге,
А того, не свершившего ничего
И всю жизнь говорившего лишь о благе.

И правдиво ль Писание нам гласит,
Что повсюду лишь тот и отмечен Богом,
Кто склоняется ниц пред Его порогом
И в молитвах Ему постоянно льстит?!

Бог – есть Бог. Он не может быть людям равным,
Уподобясь хоть в чем-нибудь их судьбе.
Разве может он быть по-людски тщеславным
И вдыхать фимиам самому себе?!

И оттуда – из гордого великолепья
Я не верю тому, что в людских глазах
С удовольствием видит ОН Божий страх
И униженно-жалкое раболепье!

И никак не могу я постичь душой,
Почему и в былом, и при нашем времени
Жизнь мерзавцев, как правило, - рай земной,
А порядочным – вечно щелчки по темени?!

И коль ведомо Богу всегда о том,
Что свершится у нас на земле заранее,
Почему ОН не грянет святым огнем
По жулью, подлецам и по всякой дряни?!

Да, согласен: ОН есть. Но иной, наверно,
И не все, может статься, в Его руках,
Значит, биться со всем, что черно и скверно,
Надо нам. Нам самим, на свой риск и страх.

Да и надо ль, чтоб лезли в глаза и уши
Жар свечей, песнопенья и блеск кадил?
Бог не жаждет торжеств, не казнит, не рушит.
Пусть Он вечно живет только в наших душах,
Где учил бы труду и любви учил.

Жить по совести – это и есть – прекрасно.
И действительно честным не слыть, а быть,
И со всякой нечистью биться страстно –
Вот такое мне очень и очень ясно,
И такому я вечно готов служить!

Сообщение **Borche** » 26 янв 2006, 15:23

Григорич, автор?

Borche, Эдуард Асадов(мой любимый поэт)

Добавлено спустя 18 минут 43 секунды:

ГОСТЬЯ
Проект был сложным. Он не удавался.
И архитектор с напряженным лбом
Считал, курил, вздыхал и чертыхался,
Склонясь над непокорным чертежом.

Но в дверь вдруг постучали. И соседка,
Студентка, что за стенкою жила,
Алея ярче, чем ее жакетка,
Сказала быстро: "Здрасьте". И вошла.

Вздохнула, села в кресло, помолчала,
Потом сказала, щурясь от огня:
- Вы старше, вы поопытней меня...
Я за советом... Я к вам прямо с бала...

У нас был вечер песни и весны,
И два студента в этой пестрой вьюге,
Не ведая, конечно, друг о друге,
Сказали мне о том, что влюблены.

Но для чужой души рентгена нет,
Я очень вашим мненьем дорожу.
Кому мне верить? Дайте мне совет.
Сейчас я вам о каждом расскажу.

Но, видно, он не принял разговора:
Отбросил циркуль, опрокинул тушь
И, глядя ей в наивные озера,
Сказал сердито:- Ерунда и чушь!

Мы не на рынке и не в магазине!
Совет вам нужен? Вот вам мой совет:
Обоим завтра отвечайте "нет!",
Затем, что чувства нет здесь и в помине!

А вот когда полюбите всерьез,
Поймете сами, если час пробьет.
Душа ответит на любой вопрос.
А он все сам заметит и поймет!

Окончив речь уверенно и веско,
Он был немало удивлен, когда
Она, вскочив вдруг, выпалила резко:
- Все сам заметит? Чушь и ерунда!

Слегка оторопев от этих слов,
Он повернулся было для отпора,
Но встретил не наивные озера,
А пару злых, отточенных клинков.

- Он сам поймет? Вы так сейчас сказали?
А если у него судачья кровь?
А если там, где у людей любовь,
Здесь лишь проекты, балки и детали?

Он все поймет? А если он плевал,
Что в чьем-то сердце то огонь, то дрожь?
А если он не человек - чертеж?!
Сухой пунктир! Бездушный интеграл?!

На миг он замер, к полу пригвожден,
Затем, потупясь, вспыхнул почему-то.
Она же, всхлипнув, повернулась круто
И, хлопнув дверью, выбежала вон.

Весенний ветер в форточку ворвался
Гудел, кружил, бумагами шуршал...
А у стола "бездушный интеграл",
Закрыв глаза, счастливо улыбался...

Пробило десять. В доме тишина.
Она сидит и напряженно ждет.
Ей не до книг сейчас и не до сна,
Вдруг позвонит любимый, вдруг придет?!

Пусть вечер люстру звездную включил,
Не так уж поздно, день еще не прожит.
Не может быть, чтоб он не позвонил!
Чтобы не вспомнил - быть того не может!

"Конечно же, он рвался, и не раз,
Но масса дел: то это, то другое...
Зато он здесь и сердцем и душою".
К чему она хитрит перед собою
И для чего так лжет себе сейчас?

Ведь жизнь ее уже немало дней
Течет отнюдь не речкой Серебрянкой:
Ее любимый постоянно с ней -
Как хан Гирей с безвольной полонянкой.

Случалось, он под рюмку умилялся
Ее душой: "Так преданна всегда!"
Но что в душе той - радость иль беда?
Об этом он не ведал никогда,
Да и узнать ни разу не пытался.

Хвастлив иль груб он, трезв или хмелен,
В ответ - ни возражения, ни вздоха.
Прав только он и только он умен,
Она же лишь "чудачка" и "дуреха".

И ей ли уж не знать о том, что он
Ни в чем и никогда с ней не считался,
Сто раз ее бросал и возвращался,
Сто раз ей лгал и был всегда прощен.

В часы невзгод твердили ей друзья:
- Да с ним пора давным-давно расстаться.
Будь гордою. Довольно унижаться!
Сама пойми: ведь дальше так нельзя!

Она кивала, плакала порой.
И вдруг смотрела жалобно на всех:
- Но я люблю... Ужасно... Как на грех!..
И он уж все же не такой плохой!

Тут было бесполезно препираться,
И шла она в свой добровольный плен,
Чтоб вновь служить, чтоб снова унижаться
И ничего не требовать взамен.

Пробило полночь. В доме тишина...
Она сидит и неотступно ждет.
Ей не до книг сейчас и не до сна:
Вдруг позвонит? А вдруг еще придет?

Любовь приносит радость на порог.
С ней легче верить, и мечтать, и жить.
Но уж не дай, как говорится, бог
Вот так любить!

Исчерпав своих сил границы,
На крутой утес, среди моря
Опустились две гордые птицы:
Птица-счастье и птица-горе…

И сложили усталые крылья
И запели друг другу песни
И тогда двух сердец усилья
Породили мотив чудесный.

Ветер дни листал, как страницы,
Бушевало седое море…
Полюбили друг друга птицы:
Птица-счастье и птица-горе.

И у пылкой любви во власти,
Посреди бескрайнего моря,
Отдавались безумной страсти
Счастье- в муках, в блаженстве- Горе…

Пусть не быть им навеки вместе,
Пусть случайная эта встреча…
Не позволить родиться песне? -
Кто возьмет этот крест на плечи?…

Волны бились о край утеса,
Обдавая соленой пылью…
И, глотая прощанья слезы,
Птицы пели, расправив крылья:

Что есть солнце без дней ненастных?
Без пустыни, что значит море?…
Не бывает без горя счастье!
Не бывает без счастья горе!

Максим Сытник 1993г.Москва.

Нет, не жди ты песни страстной,
Эти звуки - бред неясный,
Томный звон струны;
Но, полны тоскливой муки,
Навевают эти звуки
Ласковые сны.

Звонким роем налетели,
Налетели и запели
В светлой вышине.
Как ребенок им внимаю,
Что сказалось в них - не знаю,
И не нужно мне.

Поздним летом в окна спальной
Тихо шепчет лист печальный,
Шепчет не слова;
Но под легкий шум березы
К изголовью, в царство грезы
Никнет голова.

А.Фет

Сто раз решал он о любви своей
Сказать ей твердо. Все как на духу!
Но всякий раз, едва встречался с ней,
Краснел и нес сплошную чепуху!

Хотел сказать решительное слово,
Но, как на грех, мучительно мычал.
Невесть зачем цитировал Толстого
Или вдруг просто каменно молчал.

Вконец растратив мужество свое,
Шагал домой, подавлен и потерян.
И только с фотографией ее
Он был красноречив и откровенен.

Перед простым любительским портретом
Он смелым был, он был самим собой.
Он поверял ей думы и секреты,
Те, что не смел открыть перед живой.

В спортивной белой блузке возле сетки,
Прядь придержав рукой от ветерка,
Она стояла с теннисной ракеткой
И, улыбаясь, щурилась слегка.

А он смотрел, не в силах оторваться,
Шепча ей кучу самых нежных слов.
Потом вздыхал:- Тебе бы все смеяться,
А я тут пропадай через любовь!

Она была повсюду, как на грех:
Глаза... И смех - надменный и пьянящий...
Он и во сне все слышал этот смех.
И клял себя за трусость даже спящий.

Но час настал. Высокий, гордый час!
Когда решил он, что скорей умрет,
Чем будет тряпкой. И на этот раз
Без ясного ответа не уйдет!

Средь городского шумного движенья
Он шел вперед походкою бойца.
Чтоб победить иль проиграть сраженье,
Но ни за что не дрогнуть до конца!

Однако то ли в чем-то просчитался,
То ли споткнулся где-то на ходу,
Но вновь краснел, и снова заикался,
И снова нес сплошную ерунду.

- Ну вот и все! - Он вышел на бульвар,
Достал портрет любимой машинально,
Сел на скамейку и сказал печально:
- Вот и погиб "решительный удар"!

Тебе небось смешно. Что я робею.
Скажи, моя красивая звезда:
Меня ты любишь? Будешь ли моею?
Да или нет?- И вдруг услышал:- Да!

Что это, бред? Иль сердце виновато?
Иль просто клен прошелестел листвой?
Он обернулся: в пламени заката
Она стояла за его спиной.

Он мог поклясться, что такой прекрасной
Еще ее не видел никогда.
- Да, мой мучитель! Да, молчун несчастный!
Да, жалкий трус! Да, мой любимый! Да!
Эдуард Асадов

Предлагаю присылать произведения с обязательным указанием авторов. Отделив цитирование от авторской мысли, мы сможем понимать - как обстоят дела с творчеством на нашем форуме.
Мы все пописывали в юности, кто-то грешит и теперь.
Кто стесняется - берет псевдоним, и - в бой.
Только надобно указывать принадлежность к mikrob.ru.
Нароем весомо творческого порыва - можно будет говорить о публикации опусов нашего форума, а это, братцы, реклама для mikrob.ru, причем, нехилая.

Имеют ли чувства какой-нибудь цвет,
Когда они в душах кипят и зреют?
Не знаю, смешно это или нет,
Но часто мне кажется, что имеют.

Когда засмеются в душе подчас
Трели, по-вешнему соловьиные,
От дружеской встречи, улыбок, фраз,
То чувства, наверно, пылают в нас
Небесного цвета: синие-синие.

А если вдруг ревность сощурит взгляд
Иль гнев опалит грозовым рассветом,
То чувства, наверное, в нас горят
Цветом пожара - багряным цветом.

Когда ж захлестнет тебя вдруг тоска,
Да так, что вздохнуть невозможно даже,
Тоска эта будет, как дым, горька,
А цветом темная, словно сажа.

Если же сердце хмельным-хмельно,
Счастье, какое ж оно, какое?
Мне кажется, счастье как луч. Оно
Жаркое, солнечно-золотое!

Назвать даже попросту не берусь
Все их - от ласки до горьких встрясок.
Наверное, сколько на свете чувств,
Столько цветов на земле и красок.

Судьба моя! Нам ли с тобой не знать,
Что я под вьюгами не шатаюсь.
Ты можешь любые мне чувства дать,
Я все их готов, не моргнув, принять
И даже черных не испугаюсь.

Но если ты даже и повелишь,
Одно, хоть убей, я отвергну! Это
Чувства, крохотные, как мышь,
Ничтожно-серого цвета!

Э.Асадов

Она была тонкой и стройной,
Она заплетала косички…
Ах, как её имя? – не помню…
Мы все её звали сестричкой.

Мы, после боёв ураганных,
Лежали, срастаясь с бинтами…
Четыре разорванных парня…
Четыре мешка с потрохами…

И нежные, добрые руки
Меняли бинты и заплаты,
А мы, игнорируя муки,
Глазели за вырез халата,

Где тело дышало жарою…
Увидевший раз – не забудет,
Как сладко смотрелись, порою
Мелькавшие белые груди…

Ведь это и было работой,
Когда, обливаясь слезами,
Комки исковерканной плоти
Её провожали глазами,

Когда появлялся в палате
Короткий, прозрачный и белый
Её медицинский халатик,
Надетый на голое тело…

Мы, снова наполнившись злостью,
Цеплялись за жизнь, что есть силы…
Срастались мозаикой кости,
Сплетались веревками жилы…

Я вышел один из палаты
За всех четверых жить на свете…
Не все погибают солдаты!
Спасибо сестричке за это!

Максим Сытник Москва 2002

Э. Асадов
"Адам" и "Ева"

В сирени тонет подмосковный вечер,
Летят во тьму кометы поездов,
И к лунным бликам тянутся навстречу
Закинутые головы цветов.

Над крышами, сгущая синеву,
Торжественно горят тысячелетья...
Раскинув крылья, утомленный ветер
Планирует бесшумно на траву.

Ты рядом. Подожди, не уходи!
Ты и зима, и огненное лето!
А вдруг уже не будет впереди
Ни этих встреч, ни этого рассвета?!

Прости, я знаю, чушь и ерунда!
А впрочем, страхи и тебя терзают.
Ведь если что-то дорого бывает,
Везде и всюду чудится беда.

Но коль сердец и рук не разомкнуть,
Тогда долой все тучи и метели!
Эх, нам сейчас с тобой бы где-нибудь,
Обнявшись, прямо с палубы шагнуть
На землю, не обжитую доселе!

Но "шарик", к сожаленью, обитаем
И вдаль и вширь по сушам и морям.
Но мы - вдвоем и веры не теряем,
Что все равно когда-нибудь слетаем
К далеким и неведомым мирам.

И вот однажды, счастьем озаренные,
Мы выйдем на безвестный космодром,
И будем там мы первыми влюбленными
И первый факел радостно зажжем.

Пошлем сигнал в далекое отечество
И выпьем чашу в предрассветной мгле.
Затем от нас начнется человечество,
Как от Адама с Евой на земле...

Адам и Ева - жизнь наверняка:
На сотни верст - ни споров, ни измены...
Горят, пылают всполохи вселенной...
Все это так и будет. А пока:

В сирени тонет подмосковный вечер,
Летят во тьму кометы поездов,
И к лунным бликам тянутся навстречу
Закинутые головы цветов...

Пропел щегол над придорожной ивой,
Струится с веток сумрак с тишиной...
А на скамейке, тихий и счастливый,
"Адам" целует "Еву" под луной...

Жестокий друг, за что мученье?
Зачем приманка милых слов?
Зачем в глазах твоих любовь,
А в сердце гнев и нетерпенье?
Но будь покойна только ты,
А я, на горе обреченный,
Я оставляю все мечты
Моей души развороженной...

И этот край очарованья,
Где столько был судьбой гоним,
Где я любил, не быв любим,
Где я страдал без состраданья,
Где так жестоко испытал
Неверность клятв и обещаний,-
И где никто не понимал
Моей души глухих рыданий!

Денис Давыдов

МУДРОСТЬ
Анакреонтическая ода

Мы недавно от печали,
Лиза, я да Купидон,
По бокалу осушали
И просили Мудрость вон.

"Детушки, поберегитесь!-
Говорила Мудрость нам.-
Пить не должно; воздержитесь:
Этот сок опасен вам".

"Бабушка!- сказал плутишка.-
Твой совет законом мне.
Я - послушливый мальчишка,
Но... вот капелька тебе,-

Выпей!"- Бабушка напрасно
Отговаривалась пить.
Как откажешь? Бог прекрасной
Так искусен говорить.

Выпила и нам твердила
О воздержности в вине;
Еще выпив, попросила,
Что осталося на дне.

И старушка зашаталась,
Не нашедши больше слов;
Зашатавшись, спотыкалась,
Опираясь на Любовь.
1807
Д.Давыдов.

Полночь…
В сердце воркует навзрыд непрозревшая нежность…
Поздно…

Видно
В жизни я недолюбил и проснулось желанье
Счастья…

Завтра
Утром откроет глаза поседевшее Солнце
Рано

Завтра
В двери ко мне постучит запоздалая Старость…
Здравствуй!

Было…
Первой любви поцелуй и объятия Страсти
Сладкой…

Счастье…
Словно летучий корабль, эфемерная Радость…
В прошлом…

Завтра
В чистом исподнем, чуть свет, я отправлюсь навстречу
Смерти…

Сядем
С ней на развилке дорог и откроем друг другу
Тайны…

Время…
Я ухожу в лучший мир, мы увидимся снова,
Верь мне!

Слезы
Нам не помогут, не надо их лить на Дорогу
в Вечность…

Будет
Солнце вставать по утрам, будут петь тебе Травы
Песни…

Я же
Дам тебе слово всегда охранять твою Душу,
Помни!!!

1991
М.Сытник

Н А С Т Р О Е Н И Е - Страница 7

Н А С Т Р О Е Н И Е ⇐ Гараж